Все знают.
Семь.
Шесть.
Нисколько.
Семь – если ваш родной язык русский, где каждый охотник ищет фазана.
Шесть – если вы выросли в англоязычной стране и у вас в языке нет слова «голубой», а есть «небесный синий».
Нисколько – если вы знаете, что радуга – это расслоение света на волны, от коротких до длинных, но не весь спектр, а только доступный человеческому глазу.
Полоски появляются, потому что мы выделяем «красный», «оранжевый», и так далее. Если не выделять – там равномерный перелив цвета без чёткой границы между красным и оранжевым.
Мозг – серое желе, которая формирует, обрабатывает и жонглирует понятиями. Ему не нужна реальность. Он строит достаточно удобные схемы, чтобы выживать и взаимодействовать. И это не только о цветах, это обо всём – мы видим, слышим, осязаем не реальность, а кино, созданное в сером желе в черепной коробке.
Что такое эмоция, например, страх?
Холодные потные руки? Дрожь в коленях? Комок в солнечном сплетении? Отношение к опасности? Реакция на угрозу жизни?
Страх – понятие. В него входят все физические ощущения и кадры из кино, в которых он уместен – с точки зрения мозга!
Если у вас тянет живот, вы можете решить, что вам страшно, или вы что-то не то съели, или устали. А можете не выделять это ощущение в животе, как англичанин не выделяет в радуге голубую полосу.
Понятие страха, как и цвета, зависит от культуры. И способы его выражать, там, где он есть, отличаются.
Дети сначала учатся от взрослых выделять среди ощущений эмоции, а уже потом включают их в своё кино. Видели, как полуторагодовалый малыш падает и оглядывается на взрослых, потому что не знает, как реагировать? Если взрослые напряглись, опустили уголки губ, прищурили глаза – ребёнок заплачет. А если взрослые расслаблены, малыш встанет и пойдёт дальше.
О том, как дети учатся быть людьми, написала Жан Ледлофф в своей книге «Как вырастить ребёнка счастливым» – когда у меня был магазин для мам, я продала несколько сотен экземпляров этой книги. Мы оправдываем ожидания общества. Серое желе организует в себе нейронные связи, чтобы соответствовать культуре, в которой находится. Понятия радости, трудностей, возможностей, страха, силы, воли и так далее не встроенные – встроена только способность создавать эти понятия, копируя их у других людей.
Чтобы убежать от тигра, нужны сильные ноги и быстрая реакция. Бояться не обязательно. То же количество адреналина в крови вы можете посчитать азартом или злостью. У вас может сжиматься живот, как у меня сейчас, а могут напрягаться ноги, а может, вы не позволяете словам влиять на вас, и ничего не происходит, глаз просто пробегает текст.
Эмоции – это язык
Мы учимся эмоциям, как родному языку: чутко прислушиваемся к окружающим и всё тоньше различаем оттенки.
А дальше, когда мы привязали физические состояния к понятиям, слово влияет на тело. Тигров не видно, но я знаю, что тёмные улицы опасны, и у меня сводит живот. Переезжаю в страну, где безопасно гулять по ночам, а живот всё равно сводит, и от любого шороха напрягаются ноги. Это реально: мышцы действительно готовы бежать. А подготовились они благодаря фильму в сером желе, тому самому фильму, где ещё была радуга из полос. Помните?
Если у вас сосёт под ложечкой, это может быть от голода или от предвкушения. Мозг сконструирует несколько объяснений, потом выберет подходящее к ситуации. Знаете, почему влюблённые ходят на мосты и крыши? Там захватывает дух, и мозг описывает это как «люблюнемогу». А если переборщить, и ощущение окажется слишком сильным, можно вызвать страх, и вас начнут избегать: «что-то не то с этим человеком».
Теорию я прочитала в книге Лизы Баррет «Как рождаются эмоции».
Она пишет, что эмоции не реальны и не иллюзорны. Это социальная реальность, как деньги или дипломы. Мы договорились, что они означают что-то важное – и они действительно влияют на нашу жизнь.
Лиза предлагает изучать больше понятий эмоций, заимствовать их из других культур, чтобы в вашей эмоциональной радуге было больше полос – так вы сможете подбирать более удачные объяснения происходящему с вами, и будете счастливее.
Свобода от схем
А я сразу вспоминаю, что схемы, даже самые подробные, не равны реальности.
В градиенте между любыми двумя сколь угодно близкими оттенками найдётся ещё один, и неважно, есть ли у меня для него название.
Если сжался живот, я свидетельствую ощущение и могу его никак не объяснять. Свидетелю нормально быть в том, что есть, он не слушает закадровый голос из серого желе, который всё объясняет.
Тогда можно действовать по-разному. Хорошо себя чувствовать в неопределённости. Не делить радугу на чёткие полосы и не защищать своё видение. Особенно если оно 100% верное. Как восприятие голубого. Или честь. Свобода. Любовь. Или что у вас самое любимое?
Да хоть просветление.
